Из всех знакомых старцев-пустынников у меня с отцом Мардарием были самые близкие духовные отношения. Первый раз я увидел его у матушки Ольги. Он был одним из самых уважаемых пустынников. Доброта, мягкость, и, конечно, духовный опыт – таким был отец Мардарий. Он мог утешить в самую трудную минуту, поддержать словом, а главное, придя к нему, ты получал духовную радость.
Я был настоятелем храма Преображения Господня в Михайловке, когда отец Мардарий спустился с гор по болезни. Он был уже почти слеп и беспомощен и некоторое время жил при храме в пустыннической келье. В этой келье останавливались многие известные и духоносные старцы. Мы старались принять участие в обустройстве его жизни, за ним ухаживали сестры нашего прихода. Но ему сложно было после пустыни, люди все время приходили за советом, за духовной помощью. Ему это было в тягость, но он никому не мог отказать. Батюшка давал нужные советы, которые были насыщены его духовным опытом. Я жалею о том, что не общался с ним чаще, но когда такой человек рядом, думаешь, что так будет всегда.
Очень сожалею, что не записал одну беседу с ним. Я пришел к нему в ту пору, когда он уже жил в доме одной нашей прихожанки. У него был очень просветленный лик, видно было, что он пребывал в молитве. Когда я пришел, мы с ним завели разговор об Иисусовой молитве. В тот день он рассказывал о своей жизни, о своем духовном пути. Вспоминал, что когда жил в монастыре, мечтал о пустыне, а Владыка его не отпускал. Но потом монастырь закрыли. В промежутке между монастырем и пустыней он молился и жил в сарайчике в какой-то деревне, и только потом приехал в Абхазию, в пустыню. Об этом он очень интересно рассказывал. А главное, он говорил о молитве. Сейчас таких делателей Иисусовой молитвы очень мало, и поэтому его опыт был очень ценен. К сожалению, по памяти трудно восстановить все то, что я слышал, много времени ушло, осталось общее впечатление от духовной беседы с о. Мардарием.
Он был добрым, да, но не добреньким. Я знаю многих людей, которые были добрыми внешне и стали злыми, и наоборот. Это случалось даже с духовными людьми, которые пошли неправильным путем, хотя от природы имели дарования, но не смогли их развить, и дьявол их исказил. Надо работать над собой. Если человек от природы мягкого нрава, надо это сохранить в этом мире и приумножить, трансформировать во что-то духовное, более высокое, чем душевное качество. Вот это подвиг. Потому что если человек внешне добрый, а внутри кипят страсти, то это выльется наружу рано или поздно. А отец Мардарий трудился над собой 50 лет. Одной доброты мало, у отца Мардария опытность была, и говорил он из опыта духовной жизни. Добреньких много, а он умел давать духовные советы, которые вели ко спасению.
Никогда не видел его рассерженным. У него была и ревность подвижническая. Мог очень однозначно говорить, когда дело касалось устава, например: «Нет, только так, а не иначе». И в вопросах монашеского облачения или устава мог быть даже жестким. В вопросах канонов был строг вплоть до исповедничества. Он мог исповедать свою веру в трудных житейских обстоятельствах, был сильным духовно. Были моменты, когда он – немощный внешне старик – заступался за монахинь и без страха говорил, что если гонят их, то пусть гонят и меня. Он готов был пострадать «за други своя». Была в нем сила духовная и при всей его мягкости присутствовала ревность христианская.
