Некоторое время мне пришлось жить в строящемся скиту в Рязанской области. В этих местах, как говорили местные жители, было три "столпа до небес", иными словами, три молитвенника и предстателя пред Богом. Одним из "столпов" и была м.Антония. Жила она в деревне в 15 км от скита, и сходить хотя бы раз к ней пешком считалось делом благочестия. Естественно, я выбрала время и отправилась. Часть пути действительно прошла пешком, часть - на попутных каких-то машинах. Матушка жила в простом деревенском доме без электричества, колодец у ворот, огородик, по той же улице в конце - строящийся храм, священник которого навещал м. Антонию, а она помогала восстанавливать храм - сколько могла, от приношений.
Люди шли к ней непрестанно, приезжали из окрестных мест и из мест подальше, за утешением и за советом. У нее было келейница, точнее помощница, Татьяна, которая каждый день готовила для гостей обед - щи и картошку "в мундирах", также на столе были овощи, к чаю - булки и варенье. Все это в основном привозили сами же паломники. Так и беседовали - за трапезой, которая, несмотря на простоту, была очень вкусной.
Фотография только такая нашлась - м.Антония с братией, из книжки.
М.Антония была инвалидом от рождения, маленького росточка, ножки плохо ходили. Родилась она, кажется, в этой же деревне или в соседней, где был храм и жили ссыльные монахини. Вот они-то ее и воспитали, в храм она ходила с детства, пела и читала на клиросе. Что было потом - я не знаю, да и вообще мало о ней знаю, к сожалению. Знаю, что у нее был старец-духовник, который уже умер, и принимает людей она по его благословению, вопреки своему желанию - ибо она хотела жить уединенно, принять схиму.
Ну вот, добралась я тогда до нее, поела щей и картошки, о чем беседа была - уже не помню, помню только что назад мне матушка "вызвала" машину - конечно, ненарочно, случайно. Случились какие-то попутчики и довезли меня почти до самого скита.
Была я у нее несколько раз, один раз - с ночевкой (это было возможно). Домик маленький - одна большая комната, где молились и спали, прихожая, она же трапезная, где гостей кормили (сама матушка непонятно когда ела и ела ли вообще - какие-то крохи брала от стола...), и коридор-кухня. Еще в глубине чуланчик. Вечером в 4 часа служили вечерню, потом непродолжительный досуг, можно почитать, поговорить - света-то нет, при свечах все. Помню, как матушка укоряла Татьяну, что она слишком много беседует с соседями и вообще с людьми, пересуды, а наше (монашеское т.е.) дело - молиться, быть с одним Господом всегда. Поговорили сколько необходимо - и опять поспешить во внутреннюю келью. Сердце не должно принадлежать земле, но Господу... Как-то так она говорила, точно конечно ее слова мне не вспомнить и не передать. Но дело не в словах, это были вообще не простые слова, а сама жизнь, так жила м.Антония. Я поняла, что утешение и наставление людей - это для нее нелегкий каждодневный крест, который она несет за благословение, и который такой немощной маленькой старушке (в чем душа держится) возможно понести не иначе как благодатью Божией... Спать ложились рано, но и вставали рано - в 4 часа, и молились часов до 10: утреня, полунощница, псалтирь, акафисты, много помянников, я уже не помню точно что еще и в какой последовательности. В общем устав несколько своеобразный (как и у других знакомых мне старых монахинь, которые совершали каждодневные службы дома). Утром я трудно просыпаюсь, и поэтому на матушкином богослужении была полусонной. Читала в основном Татьяна, а м.Антония молча молилась рядом или читала про себя помянники. Мне предложили почитать Псалтирь - я конечно согласилась. И тогда пришлось мне пережить такой вот отрицательный "благодатный" (можно бы и без кавычек, потому что благодать ведь по разному действует - на праведников - так, на грешников иначе) опыт. На второй кафизме неожиданно я почувствовала, что мои челюсти каменеют, так что я едва могла передвигать ими, чтобы произносить слова. Это было совершенно не смешно, казалось - еще чуть чуть, и я превращусь в соляной столп... Но тут матушка посреди кафизмы меня остановила - и все прошло. Дослужили мы утренний чин молитв, приготовили обед, приехали какие-то люди, к вечеру я стала собираться домой... Разговоров особых у меня с м.Антонией не было. Когда ябывала у нее бывала, то обычно сперва ела щи и картошку, потом пила чай, а потом приходили люди... Только однажды матушка сказала мне такую вещь, которая обличила ее духовную проницательность...
Потом я уехала из скита и не была там несколько лет. Когда случилось вновь побывать там, то захотела навестить м. Антонию, хотя говорили, что она болеет и почти никого не принимает. С тех пор много воды утекло, в частности, я слышала, что как-то изменились отношения братии с матушкой, как бы духовные пути разошлись. Но кто-то продолжал навещать ее, дорога была накатана. И я поехала. Приняли меня радушно - все те же щи и картошка в мундирах... Неожиданно матушка разговорилась, видно, наболело, она сказала: вот, говорят, что я осуждаю, что не права, но я не осуждаю, а говорю сущую правду... Речь шла о нашем времени. У м.Антонии, как и у многих таких уединенных подвижников и молитвенников, не было оптимизма в отношении происходящих событий - как в мире, так и в Церкви...
В последнее время я стала думать, как бы опять повидаться с матушкой Антонией... Но тут узнала, что оказывается, она прошлым летом умерла. Царство Небесное!
